У хороших девочек нет клыков (ЛП) - Страница 38

- Ладно, признаю, что была слегка безалаберна по части автомобильного ремонта, - защищаясь, сказала я. - И не стоило позволять ученику средней школы ремонтировать мой карбюратор. Но это еще не значит, что ты должен был делать для меня что-то подобное. Я чувствую себя обязанной.

- Это не входило в мои намерения. Мне нравится думать, что я сделал что-то хорошее для тебя, Джейн. Я уже довольно давно не испытывал побуждения сделать что-то подобное для женщины. И подумал, что ты скорее уж оценишь возвращение своей транспортной независимости, чем букеты и поэзию.

Я улыбнулась, и ободренный Габриель шагнул ко мне.

- Спасибо. То есть, это, конечно, не сонет, но действительно… погоди. Нет, - сказала я, удерживая его на расстоянии. - Я все еще сердита на тебя. И довольно сильно. Насчет той девушки в моем доме, Андрэа. Ты не имел никого права это делать. Тебе хотя бы в голову приходило, что ты не имел никакого права это делать?

Совершенно невпечатленный вспышкой моего гнева, он ответил:

- Тебе был нужен кто-то опытный, чтобы помочь пройти через первое кормление от живого существа.

Я ткнула Габриеля пальцем в грудь, заставляя его попятиться в гостиную.

- Так почему ты просто не подослал ко мне проститутку? Черт побери, что же не заснял все происходящее на пленку? Мог бы толкнуть ее в шоу «Безбашенные вампирши»[1].

Он улыбнулся своей «ты забавляешь меня, жалкое создание» улыбкой.

- Джейн, твоя невинность – это одна из тех многих вещей, которые делают тебя настолько интересной. И меня ранит тот факт, что ты могла даже подумать обо мне нечто подобное.

- Прежде всего, я не настолько уж и невинна. Когда мне было восемь, я украла в супермаркете «Вулворс»[2] блеск для губ от «Бонни Белл». Вот так-то. И, во-вторых, почему тебя так интересует, кого и что я ем? – наседала я, снова ткнув его пальцем. - И если опять заведешь эту «Я – твой сир» волынку, то придется тебе призвать свою вампирскую суперсилу, чтобы вытащить ботинок сорокового размера из собственной задницы.

- И хотя это довольно занимательный мысленный образ, но прозвучал он уж очень вульгарно, - заметил Габриель. – А теперь, пожалуйста, сядь.

Я шлепнулась на удобную, обитую тисненой кожей, кушетку цвета старого вина. Несмотря на по-настоящему летнюю жару, в камине танцевали языки пламени, создавая ощущение уюта. Даже в состоянии праведного негодования, я наслаждалась ощущением теплого света на лице. У меня не было возможности оценить превосходство гостиной Габриеля в прошлый раз, когда ломилась к свободе. Комната была столь же уютной и прекрасно обставленной, как и спальня. Натертые, медового цвета деревянные полы, толстый сине-бордовый ковер, глубокие, но легкие диваны и стулья. Эта комната, определенно, была из разряда сырно-винных[3].

Видя, что мое настроение смягчилось до состояния чуть слабее глубокого расстройства, Габриель улыбнулся, блеснув клыками в свете каминного пламени. Он уселся рядом, но не слишком близко, давая мне ровно столько свободного пространства, чтобы я чувствовала себя удобно, но при этом отчетливо сознавала, что он может дотронуться для меня в любой момент.

- Ну, так как прошел твой день?

- Довольно суматошно, - призналась я. - Выпила немного искусственной крови на завтрак; поговорила со своей мертвой тетей; попыталась - и не смогла – открыться родителям; обнаружила в себе удручающее отвращение к твердой пище; получила несколько ножевых ранений от лучшего друга; проверила кучу способов, которыми не могу умереть; сходила в продуктовый магазин; присосалась к шее живого человека – при том, что зарекалась никогда этого не делать. Ну, ты знаешь, обычные, повседневные дела, - засмеялась я слишком уж пронзительно. Как будто снова была «под мухой». Ну зашибись.

- Не беспокойся о своих родителях, - утешил он. - Они показались мне очень приятными людьми, когда мы разговаривали по телефону. В конце концов, ты найдешь способ рассказать им. Я мог бы сделать это вместо тебя, если хочешь.

- Спасибо, но не думаю, что это поможет, - возразила я. - Кажется, они не помнят, о чем вы разговаривали. Но есть крошечная проблема с моей мамой, одержимой желанием увидеть тебя гостем на нашем воскресном обеде.

- Она меня запомнила? - Серые глаза Габриеля расширились.

- Ты недооцениваешь остроту ума матери, имеющей незамужнюю дочь, - кивнула я с мудрым видом. – У нее сохранилось смутное ощущение «бесхозного» мужчины.

- Невероятно, - заметил он.

- Это - биологический императив[4], – усмехнулась я. – Стирание памяти по телефону, очень впечатляет, между прочим.

- Делаю, что могу. Я никогда прежде не пробовал этого на матерях. В следующий раз надо будет лучше сконцентрироваться.

- А вообще-то, как часто ты планируешь стирать память моей матери?

- Полагаю, это зависит от тебя, – негромко рассмеялся он, и, потянувшись, обернул локон моих волос вокруг пальца. - Я рад, что ты пришла. Надеялся увидеть тебя сегодня вечером, но понимал, что тебе, вероятно, потребуется немного личного пространства. Хотел позвонить, но чувствую себя … неуклюжим, когда дело касается тебя.

- «Неуклюжий» - очень точное слово, - согласилась я. - Так я заставляю тебя нервничать?

- Не то, чтобы нервничать, - возразил Габриель. – Просто сбиваешь с толку.

Я выгнула брови и медленно придвинулась к нему чуть поближе.

- Сбивать с толку - это даже лучше.

Взяв его руку, я сжала ее в своей.