У хороших девочек нет клыков (ЛП) - Страница 33

В одержимом стремлении доказать, что способна занять себя на весь остаток вечности, я провела первую ночь сортируя свою коллекцию книг, трижды побив Зеба в «Скраббл»[2], надраивая каждую поверхность в доме и переставляя мебель. (Намного легче передвинуть кушетку, когда вы можете поднять ее одной рукой).

Почти час ушел на тщательную покраску ногтей на ногах красным лаком оттенка «Карамельное яблоко». На руках я предпочитала оставлять ногти короткими и без лака, чтобы было удобнее печатать и расставлять книги, но на ногах – раскрашивала всеми цветами радуги. Женщина надевает новое платье, подводит глаза и красит губы, чтобы нравиться другим. Но ногти на пальцах ног она красит, чтобы доставить удовольствие себе. И если я в чем-то и знала толк, так это в том, как доставить удоволь … нет ни единого способа закончить это предложение без того, чтобы я не ощутила неловкость.

Зеб ушел домой примерно в час ночи, после того, как начал клевать носом, и я пригрозила накрасить ногти на ногах еще и ему. Он ненавидел, когда я это делала. Зеб напомнил, что утром ему все-таки идти на работу, но тут же осознал, насколько бестактно прозвучали его слова. Он был воспитателем в детском саду, причем хорошим. Я всегда относила этот на тот счет, что эмоционально он был того же возраста, как и его воспитанники. К тому же, Зебу всегда нравилось работать с картоном и клеем для бумаг.

- Джейни, ты должна найти работу, - сказал он мне, потоптавшись у двери. Думаю, Зеб боялся оставить меня предоставленной самой себе. - Иначе один из нас спятит. И, скорее всего, это будешь не ты.

- Знаю, - простонала я. - Нужно будет что-то найти до того, как закончатся мои сбережения и отсрочка по кредитке. Но у всего этого есть небольшие финансовые преимущества. Мне больше не придется платить за страховку здоровья или жизни. Мои счета из продуктовых магазинов и медицинские расходы сошли на нет, хотя ежемесячный бюджет на солнцезащитный крем вырос просто астрономически. - Зеб не выглядел убежденным. - Я пытаюсь, Зеб, правда. Я просмотрела объявления для соискателей, полазила по интернету, и не нашла ничего подходящего. Во всем, на что я могу сгодиться в ночные часы работы, фигурирует или бумажный головной убор или декоративные накладки на соски[3].

- И, технически, ты не годишься и для работы с накладками, - обронил Зеб, увернувшись, когда я попыталась его стукнуть.

После ухода Зеба, рассудительный библиотекарь во мне посоветовал надеть какую-нибудь пижаму, забраться под одеяло и почитать «Руководство для только что восставших из мертвых». Но такая перспектива выглядела жутко непривлекательно. Уж конечно моя ночная жизнь не должна была стать еще более скучной после обращения. Я знала, что буду просто сидеть и дергаться, не в состоянии сосредоточится на книге. Не хотела оставаться дома, но не знала куда пойти. Было бы неловко отправиться в любой из известных мне вампирских клубов или баров нашего штата. В любом случае, я не успела бы вернуться домой до восхода солнца. А помимо Габриеля и Мисси, других вампиров я не знала. С моей-то удачей, я наверняка оскорбила бы кого-нибудь нарушением одного из архаичных правил этикета немертвых и закончила бы обугленной головешкой.

Так что я сделала то, что сделал бы любой рациональный человек в два часа ночи. Отправилась в «Уол-март». Если уж ничего другого не остается, то я не прочь исследовать содержимое отдела «особых диетических пристрастий», что в переводе означает - товары для вампиров.

Есть три вещи, которые вампирам следует знать о продуктовых магазинах, когда они делают покупки сразу же после своего обращения. Во-первых, запах свежего рубленого мяса кажется гораздо более привлекательным. А во-вторых, в отделе мороженого уже совсем не так прикольно. И мерзкий свет флуоресцентных ламп еще более невыносим при наличии обостренных чувств восприятия.

Даже в столь поздний час, я жутко нервничала, выйдя в люди впервые в качестве вампира. Несмотря на то, что прожила здесь большую часть своей жизни, я никогда не чувствовала себя частью Холлоу. Меня в нем принимали, но я ему не принадлежала. Я любила местных жителей, но знала, что не похожа на них. Еще со старших классов я понимала, что никогда не буду счастлива, пойдя по стопам своей матери и выйдя замуж за какого-нибудь хорошего парня, которого бы она для меня выбрала, таская наших детей на тренировки по баскетболу после школы и в церковь по воскресеньям, готовя овощную запеканку с сыром для барбекю в складчину с его приятелями по рыбалке. Я была другой. Не лучше, а просто другой. Я читала книги, с задней обложки которых не улыбалось разукрашенное лицо Даниеллы Стил. Не считала «Панду Экспресс»[4] экзотической кухней. И, положа руку на сердце, мне было абсолютно плевать, попадут ли «Хаф-Мун Холлоуские Ревуны» на региональный чемпионат.

Одно время я тешила себя мыслями о переезде по окончании колледжа, но почему-то это казалось неправильным. Каждый раз, просматривая вакансии в других штатах, у меня появлялось это странное сосущее чувство под ложечкой, словно планета сошла со своей оси. Так что я решила остаться, ибо мое место в этом мире было здесь.

Друзья, знакомые и родственники великодушно спускали мне мои заморочки, потому что считали - за исключением тети Джетти - что в конечном итоге «я из них вырасту». А когда этого не случилось, они превратили волнение обо мне в свое хобби. Когда же я уже встречу хорошего парня и остепенюсь? Когда перестану пахать как лошадь? Почему кажусь настолько незаинтересованной теми вещами, которые так много значат для них? Мое имя прочно обосновалось в молитвенном списке Баптистской Хаф-Мун Холлоуской церкви, в котором мама просто взяла и вписала «Джейн Джеймсон – Требуется Наставление». Каждый раз, когда представительница прихода маминой церкви видела меня в библиотеке, она стискивала мне щеки и говорила, что помолится обо мне.